Семь
— число мистическое. Вспомнить хотя бы “семь лет изобилия и семь лет голода”,
напророченные Иосифом фараону египетскому. В Белоруссии нет пророков, а
потому некому сказать, что ждет эту страну после семилетнего правления
Александра Лукашенко. Который, возложив в июле 1994 года руку на Конституцию,
обещал дать народу благоденствие. Что же дал он ему на самом деле? В юбилейные
даты принято оглядываться назад и окидывать взором прошедший путь. Путь,
пройденный Белоруссией за семь лукашенковских лет, скорбен. Будь я поэтом,
назвала бы это “эпическое полотно” “Семилетьем утрат”.
Семь лет страна теряла свободу: слова, печати, совести, жизни... Семь лет она теряла экономику. Семь лет теряла авторитет и престиж. И все эти потери связаны с именем первого всенародно избранного президента Белоруссии Александра Лукашенко.
Первый год Лукашенко прошел под знаком “утраты” свободной прессы. Все началось с антикоррупционного доклада депутата ВС Сергея Антончика, который недвусмысленно намекал, что в президентском окружении засели самые главные коррупционеры страны. На следующий день все ведущие газеты вышли с “белыми пятнами” на месте предполагаемого доклада. Президент, который еще несколько месяцев назад рвал на груди рубаху, обещая избавить белорусский народ от коррупции, вдруг проявил невиданную лояльность к проштрафившимся друзьям из Управления делами. В ответ на обвинения в нелогичности своего поведения Лукашенко ответил: “Легко быть свободным за мой счет!”
Как выяснилось впоследствии, “быть свободным” в Белоруссии оказалось очень даже нелегко. Через несколько недель в типографских услугах было отказано восьми независимым изданиям. Указом президента снимаются главные редакторы “Советской Белоруссии” и “Народной газеты” — органа Верховного Совета. Митинг журналистов под лозунгом “Отдайте нам свободу!” — разогнан. Белорусская милиция впервые без оглядки применяет дубинки. Из республики выдворяются корреспонденты Российского ТВ Леонид Свиридов и Юрий Сверко, а также корреспондент российской газеты “Известия” Александр Старикевич. Начинается передел телеканалов и замена нелояльных президенту журналистов и редакторов телекомпаний...
Впрочем, “уничтожение свободной прессы” — далеко не единственный подвиг Лукашенко за первый год правления. Параллельно Александр Григорьевич успевает увеличить ассигнования на силовые структуры, зафиксировать своим указом цены на хлеб, переругаться со всеми партиями и собственным Верховным Советом, провести референдум по возвращению Белоруссии советской символики... Не менее внушительны его “успехи” во внешней политике. Он ссорится с Турцией, отловив менее чем за месяц аж трех турецких шпионов, шокирует Европу сначала заявлением о приостановлении выполнения обязательств по обычным вооружениям, а затем откровениями о положительной роли Гитлера в истории, и как финал — белорусские ВВС сбивают мирных американских воздухоплавателей.
В это же время Лукашенко начинает проявлять повышенный интерес к “углубленному интегрированию” с Россией. Потому что белорусская экономика, несмотря на объявленный курс “рыночного социализма”, расцветать буйным цветом не спешит, “заяц” бьется в конвульсиях. И президент, скрепя сердце, вынужден даже повысить цены на коммунальные услуги...
Второй год правления Александр Лукашенко посвятил уничтожению “лишних” ветвей власти. Александру Григорьевичу вообще несвойственно слушать чьи-то советы. И настойчивые напоминания ВС о том, что бюджет должен утверждаться не единолично президентом, что министры и глава Нацбанка должны назначаться с согласия депутатов, выводят Лукашенко из себя. “Верховный Совет — это цирк, и выполнять законы цирка я не намерен”, — именно такой стиль общения с представительной властью выбирает президент. Еще в марте 95-го Лукашенко предложил ВС самораспуститься. А в апреле показал, что будет со строптивцами: при помощи ОМОНа и охраны президента в здании парламента избиваются тринадцать депутатов из БНФ, в знак протеста президентской политике объявивших голодовку.
Новый состав Верховного Совета, начавший работу в январе 96-го года, оказался не менее “упертым”. Он то и дело указывал президенту на нарушения Конституции. В конце концов Лукашенко решает изменить Конституцию так, чтобы ни она, ни все остальные ветви власти ему не мешали. Конституционный суд пытается встать на защиту конституционного порядка. Но тоже оказывается отброшенным с дороги. Президент издает указ, которым велит всем органам исполнительной власти не выполнять решения КС. Референдум о признании новой Конституции, значительно расширяющей полномочия президента, проходит в ноябре. Накануне ситуация достигает апогея: Лукашенко разгоняет Верховный Совет, снимает с должности председателя Центризбиркома Виктора Гончара, депутаты и КС в ответ готовят импичмент президенту. Дело пахнет кровопролитием. Но благодаря вмешательству российских политиков Лукашенко “сворачивает головы” своим оппонентам и торжествует победу.
Война президента с представительной и судебной властью длится все лето и осень, отнимая у Лукашенко основные силы. Поэтому побочно он успевает только национализировать Межбанковскую валютную биржу, провести ревизию и перерегистрацию коммерческих банков. Но возрождению экономики это почему-то не помогает. С начала года число убыточных предприятий республики увеличилось с 1571 до 2662, составив 29% от их общего числа. Реальные доходы населения сократились на 3%. Задолженность по зарплате составляет 700—900 млрд. белорусских рублей (52—67 млн. долларов). В стране вводится “режим жесткой экономии”. Чиновникам велено уменьшить количество личных машин и... ковров. К концу года последнее профессиональное правительство Белоруссии прекращает свое существование. Летом в отставку уходят вице-премьеры и министр экономики; в ноябре, в знак протеста против референдума, пост премьера покидает Михаил Чигирь. В отставку уходит глава КС Тихиня. Вся власть — в руках президента...
Третий год Лукашенко ушел на ликвидацию “свободы совести”. Первой ласточкой стала глава Нацбанка Тамара Винникова, оказавшаяся за решеткой в начале января. Формальным поводом ее ареста стало “злоупотребление служебным положением”, но большинство все же усмотрело другую подоплеку: Винникова препятствовала проведению отдельных денежных операций известной своими скандальными водочно-табачными делами фирмы “Торгэкспо”, действующей под патронажем управляющего делами президента Ивана Титенкова. Через десять дней на нары отправляется еще одна дама — заведующая отделом регистрации коммерческих структур Солигорского горисполкома Людмила Шульга. Ей инкриминируется “небескорыстное содействие предпринимателям”. В феврале наручники защелкиваются на руках экс-депутата Владимира Кудинова, одного из подписантов письма об импичменте президенту. Его обвиняют в “покушении на дачу взятки”. В июне задерживается зампред Белорусского народного фронта Леонид Борщевский. Осенью в тюрьме оказывается учитель Лукашенко — министр сельского хозяйства Василий Леонов и Герой Соцтруда, руководитель аграрного комплекса Старовойтов.
Собственных граждан Лукашенко оказывается мало, и он начинает поход на подданных иных государств. Разворачивается война с фондом Сороса: благотворителя сначала приговаривают к штрафу в 3 млн. долларов, а потом “депортируют” из страны. На очереди — российские журналисты. В апреле из страны высылают корреспондента НТВ Ступникова. А уже в конце июля арестованы корреспондент ОРТ Павел Шеремет и оператор Дмитрий Завадский, которым инкриминируется “незаконный переход границы”. В августе к ним присоединяются еще 4 человека из съемочной группы ОРТ, приехавшие делать репортаж с белорусско-литовской границы. Все это происходит на фоне активных заверений Лукашенко в дружеских чувствах к России и подготовке подписания Союзного договора...
Вина же российских журналистов заключалась в том, что они накануне “тесного сближения” с Белоруссией позволили себе проанализировать состояние белорусской экономики. Которая после введения Лукашенко “новых правил валютных операций”, “фиксированных цен на основные товары” и “нового порядка распределения налоговых и таможенных льгот” оказалась в ауте. За два последних года объем валового продукта сократился более чем на 10%, промышленного производства — на 11,5%. С августа 1994 года число убыточных предприятий увеличилось почти в шесть раз. Удручающая ситуация — в сельском хозяйстве, где около 97% предприятий отрасли являются убыточными. “Зайчик” начал стремительно падать. В магазинах исчезли продукты, но появились очереди.
Четвертый год Лукашенко прошел под знаком утраты международного авторитета. Собственно, на Александра Григорьевича давно косо смотрели из-за рубежа — еще с памятной фразы о хорошем отношении к Гитлеру. Антиконституционный разгон собственного Верховного Совета и изгнание Сороса из страны заставили европейских соседей еще больше напрячься. И не зря. Утро Старого Нового года-1998 Лукашенко встретил заявлением о том, что иностранные спецслужбы готовят против него заговор. На его отстранение от власти якобы выделено аж 32 миллиона долларов.
Впрочем, опасения за собственную жизнь не помешали президенту Белоруссии прибыть во главе олимпийской сборной в Японию. Где его никто не ждал. Но глава Белоруссии не забивал себе голову официальными приглашениями. В Нагано мировая пресса могла лично любоваться “таинственным и зловещим” белорусским президентом, который дал немало поводов для пересудов. То вотрется в VIP-ложу в тренировочном костюме, то устроит лыжный забег по частному рисовому полю, выкрикивая: “А у нас в Белоруссии нет частной собственности!” В своеобразном отношении Лукашенко к собственности смогли на собственном опыте убедиться иностранные послы, которых Александр Григорьевич по приезде из Японии решил выселить из резиденции “Дрозды”. Разразился скандал: послы начали покидать страну, а президент — возмущаться и обвинять иностранные государства в блокаде Белоруссии.
Финалом взаимоотношений стало выступление Лукашенко в Женеве на Парламентской ассамблее Совета Европы. Президент обвинил мировое сообщество в создании “тоталитарной системы похлеще сталинской”, хлопнул дверью и ушел с заседания. По ходу дела Лукашенко зацепил и “союзницу” Москву: мол, тех, кто из танков по Белому дому стреляет, из Совета Европы не исключают... После этого демарша глава Белоруссии стал фактически персоной нон грата за рубежом.
“Уладив” таким образом раз и навсегда свои отношения с Западом, Лукашенко смог наконец заняться внутренними проблемами. В стране готовилась битва за урожай. Личным указом президент повелел повысить урожайность на 5%; курировать “всхожесть” было поручено министрам и сотрудникам аппарата президента — за каждым был закреплен свой район. На сбор урожая был отправлен десант из журналистов государственных СМИ и сотрудников МВД. Кроме того, Лукашенко возродил в вузах обязательное распределение, причем выпускников стали направлять в “чернобыльские” районы: никто иной там работать не желал.
Год пятый — переломный — ознаменовался утратой “права на жизнь”. Оппозиция, которая считала сроки президентских полномочий по старой Конституции, готовит президентские выборы. К этому времени в оппонентах у президента оказались почти все политсилы страны, начиная от националистов (БНФ) и заканчивая коммунистами. Каждая партсила выдвигает против Лукашенко своего кандидата. Наиболее вероятными противниками являются экс-премьер Михаил Чигирь и бывший вице-спикер ВС Геннадий Карпенко. И тут начинаются странности. Чигирь попадает в тюрьму по обвинению в злоупотреблениях служебным положением, Карпенко умирает от внезапного “инсультного удара”, который больше похож на “удар тяжелого тупого предмета”. Накануне в стране появляется странное подразделение спецназа, которое, по официальной версии, создается для “уничтожения террористов в лесной и болотистой местности”... Экс-министр внутренних дел Юрий Захаренко, который грозит раскрыть обществу страшную тайну о предназначении спецназа, внезапно исчезает по пути от машины до подъезда.
После “устранения” двух основных оппонентов главой объединенной оппозиции становится экс-глава Центризбиркома Виктор Гончар. Который тоже бесследно растворяется вместе с коммерсантом Анатолием Красовским, финансово поддерживающим оппозицию. Семен Шарецкий — спикер разогнанного парламента — скрывается за границей. Альтернативные выборы заканчиваются ничем. Мировая общественность официально признает окончание полномочий президента Лукашенко и дальнейшую нелегитимность его существования в этой должности. Но президенту хоть бы хны. Он продолжает бороться с внутренними врагами и экономическим кризисом, очередной волной накрывшим Белоруссию. В результате чего из продажи исчезают масло и “простые человеческие яйца” (по выражению президента).
Шестой год Лукашенко прошел под знаком установления “абсолютного порядка”. Собственно, к тому времени президент Белоруссии сделал уже все, что мог. Ввел фиксированные цены, план для колхозов, лично курировал вступительные экзамены и выдачу надбавок к зарплатам академиков. Поэтому большую часть своего времени Лукашенко уделяет занятиям спортом: три дня в неделю у него — активные тренировки. По стране в огромном количестве строятся ледовые дворцы — числом двенадцать. Правда, денег на содержание льда у президента нет, поэтому их сдают под барахолки. Поскольку цивилизованный мир Лукашенко не приемлет, президент Белоруссии налаживает неплохие контакты с Ираком и Ливией: основой взаимоотношений становится торговля оружием...
Посадки и исчезновения продолжаются. Летом бесследно пропадает оператор ОРТ Дмитрий Завадский. Генпрокуратура и КГБ, взявшиеся за расследование дела, сами оказываются под угрозой. В ноябре своим указом президент Белоруссии отстраняет от должности: генпрокурора Божелко и главу КГБ Мацкевича. Курировать Генпрокуратуру поставлен Шейман, имеющий неплохой опыт спецназовского прошлого...
Седьмой год заканчивается под знаком “выживания”. Вопрос сегодня в Белоруссии стоит так: кто выживет в ходе грядущих президентских выборов? Президент или его страна? Лукашенко уверен, что выжить должен он. Поэтому он не ведет даже активной избирательной кампании. А зачем? За семь лет все ресурсы — политические, идеологические, оставшиеся экономические — сосредоточены в его руках. Остальным — не прорваться. На всякий случай Лукашенко решил лишить оппонентов последней поддержки, подписав Декрет об обязательном государственном контроле любой гуманитарной помощи из-за рубежа. Специальный госкомитет будет решать, на что благотворители имеют право давать деньги, а на что — нет.[...]
