Голова как будто распухла, в груди всхлипывало сердце. Очень хотелось принять холодный душ. Может быть, после водной процедуры появится возможность воззвать к «холодному разуму», и придет понимание происходящего.

Все началось с банальной прогулки на почту для отправки посылки. Я и не скажу точно, что именно в этом походе привело меня в состояние тихой истерики. Девушка, принимающая посылки, работала так, что мое нахождение в здании почты растянулось на два часа, – это была служба «Экспресс почты». Ее напарница брала посылку, шла к швейной машине и строчила там мешок, а кромку зашивала вручную. Все мои попытки ускорить эти процедуры воспринимались обслуживающим персоналом и очередью, как вмешательство в их распорядок дня. Судя по всему, это время в распорядке значилось как «дневной сон».

Сон овладевал и мною, – сил бороться с этим почти не было. Возможно, именно в таком состоянии мозг способен воспроизводить стоящие мысли. Спорной остается лишь оценка этих мыслей, – правильны они или нет.

Первая мысль, скрывающаяся в укромных уголках разума, но выскакивающая как чертик из табакерки в такие моменты, кричит: «Что я делаю в этой стране!?» И продолжая: «Что я здесь забыл?». «Семья? – да, она будет только счастлива… заберу детей, обеспечу им достойный уровень жизни и образования… через пару лет переедут родители, пусть поживут, как люди». И дальше: «Друзья? Их уже здесь нет, они там… Костя в Канаде занимает ведущие позиции в фирме охранных систем. Дима в Штатах вице-президент одной из крупных транспортных компаний. Олег в Чили занимается элитным турбизнесом».

Мысли унесли в одну из этих стран… все складывалось лучше некуда. Но чего-то не хватало… Или «кого-то»? Ответ найти не успел, – сосед по несчастью сказал: «Так вы посылаете или нет?» Очень хотелось послать… Мозг слегка приободрился, выдав на память заученный адрес получателя, руки отдали подготовленную к оплате сумму. Вот и все – я на улице.

По дороге домой одна лишь мысль металась по черепной коробке в приступе клаустрофобии: «Главное, чтобы тающие сталактиты сосулек, свисающие с крыш, никого не убили». Восток говорит, что мысли материальны. Но меня тешило то, что природой руководят высшие силы, а они не позволят свершиться несправедливости.

Мысли потянули к вопросу о глобальном, – о справедливости… Кто управляет тем злобным и диким, висящим над нами «дамокловым мечом» почти десятилетие? Кто дает ему право на то, чтобы, падая, убивать наповал? И почему мы спим, как «почтовая» очередь? Мы лелеем свое бессилие и тешим себя мыслью о Ланцелоте, что изменит жизнь к лучшему.

Ремонт подземного перехода продолжался почти год… За это время в Америке строится небоскреб. Поднимаясь по ступеням, я смотрел вниз на деревянные «заплаты», появившиеся в выбоинах лестницы к концу зимы. Уже давно пропало желание видеть глаза соотечественников. Их обреченность затягивает в бездну грусти, не подвигая к творчеству; их отчаяние бросает в пучину тоски, не оставляя шанса на новое.

Прямо на лестнице в инвалидной коляске сидел человек. У него не было ног. Я часто вижу его, проходя по подземному переходу. Его привозят на это место каждое утро. Прохожим за помощь он говорит «спасибо». Говорит, прямо глядя в глаза. Говорит спокойно и уверенно. Говорит так, что, кажется, нет человека сильнее духом. Он тот, кто каждый день побеждает себя предыдущего, не оставляя шанса слабости и безволию. И этим отличается от нас: он знает, что человек может преодолевать обреченность и отчаяние, пока бьется его сердце.

Он – знает. Мы – еще нет.

Мы боимся стать умными, зная, что умный независим.

Мы боимся стать честными, зная, что честные бескорыстны.

Мы боимся стать сильными, зная, что на сильном ответственность.

Но нам придется стать сильными духом и отважными сердцем, чтобы начать новую жизнь – жизнь в полете.