Остановившись в корчме "Клич",  Жендзян не думал заночевать  там;  от
Вонсоши до Щучина было недалеко, и он хотел только дать отдохнуть лошадям,
особенно тем,  которые везли кладь.  Когда Кмициц позволил ему  продолжать
путь, он не стал терять времени и спустя час, поздней ночью, въезжал уже в
Щучин;  ответив на оклик стражи,  он расположился прямо на рынке,  так как
все  дома  были  заняты  солдатами и даже для них не хватило места.  Щучин
считался городом, хоть на деле городом не был, - не было еще тут ни валов,
ни ратуши, ни судов, ни школы пиаров(*), сооруженной только при короле Яне
Третьем,  да и домов было мало,  так,  по большей  части  хатенки;  только
потому  и  назывался  он  городом,  что  дома  были  построены в квадрат и
образовали рыночную площадь,  пожалуй,  такую же грязную,  как и пруд,  на
берегу которого он стоял.
     Поспав под  теплой волчьей епанчой,  Жендзян дождался утра  и  тотчас
направился к  Володы"вскому;  тот  не  видал  его  целую  вечность,  очень
обрадовался и  повел к Скшетуским и Заглобе.  Жендзян расплакался при виде
прежнего своего господина,  которому столько лет служил верой и правдой, с
которым столько пережил приключений,  да  и  нажил богатство.  Не  стыдясь
старой службы, он стал целовать руки Яну, повторяя растроганно:
     - Мой  дорогой пан!  Мой дорогой пан!  В  какое время привелось снова
встретиться!
     Все  стали  жаловаться на  тяжелые времена,  пока  Заглоба наконец не
сказал:
     - Но ты, Жендзян, у фортуны всегда за пазухой: смотри ты, паном стал.
Ну  не пророчил ли я  тебе,  ты только вспомни,  что коль не повесят тебя,
выбьешься в люди! Ну как же ты теперь?
     - Мой дорогой пан,  да за что же меня вешать,  коль не согрешил я  ни
против бога,  ни против закона?  Служил верно,  а  коль случалось изменить
кому,  так  одному  разве  недругу,  что  я  себе  только  в  заслугу могу
поставить.   А   что  я  хитростью  какого-нибудь  разбойника  изничтожил,
мятежников,  к примеру, или ту чаровницу, - помнишь, милостивый пан? - так
это тоже не грех,  а и грех, так не мой, а твой, потому хитрости я от тебя
научился.
     - Да ну!  Нет,  вы только поглядите на него!  - воскликнул Заглоба. -
Коль ты  хочешь,  чтобы я  за гробом за грехи твои выл,  так отдай мне при
жизни  их  fructa.  Один  ты  пользуешься богатствами,  которые награбил у
казаков, так из одного тебя за это и шкварки в пекле вытопят!
     - Бог не без милости,  да и неправда это,  будто я один пользуюсь,  я
ведь  сперва  лихих  соседей  тяжбами разорил и  родителей обеспечил,  они
теперь спокойно живут в Жендзянах,  никаких обид не терпят.  Яворских-то я
по миру пустил, ну а сам уж в отдалении потихоньку гоношу деньгу!
     - Так ты уже не живешь в Жендзянах? - спросил Ян Скшетуский.
     - В  Жендзянах по-прежнему живут мои старики,  а  сам я в Вонсоше,  и
грех жаловаться,  не обидел бог.  Но как прослышал я,  что вы в Щучине, не
мог усидеть на месте,  подумал себе:  видно,  снова пора в путь! Коли быть
войне, что ж, пусть будет!
     - Признайся же,  -  сказал  Заглоба,  -  это  ты  из  Вонсоши  бежал,
испугавшись шведов.
     - В Визненской земле еще нету шведов, разве только маленькие разъезды
туда заглядывают, да и то с опаской, потому очень на них мужики злы.
     - Это ты мне хорошую новость привез,  - сказал Володы"вский. - Я ведь
вчера нарочно послал разъезд, чтобы разведать, где шведы стоят, не знал я,
можно ли в Щучине спокойно стоять на постое.  Верно, этот разъезд и привел
тебя сюда?
     - Этот разъезд?  Меня?  Это я его привел, а верней сказать, привез, у
них ведь ни одного человека не осталось, кто бы мог сидеть в седле.
     - Как так?  Что ты болтаешь?  Что с  ними стряслось?  -  встревожился
Володы"вский.
     - Страх как их побили! - объяснил Жендзян.
     - Кто побил?
     - Пан Кмициц.
     Скшетуские и Заглоба даже с лавок повскакали.
     - Кмициц?  Да как он сюда попал? - засыпали они Жендзяна вопросами. -
Неужто  сам  князь  гетман  уже  пришел?  Да  ну  же,  говори скорее,  что
случилось?
     Володы"вский  тем  временем  выбежал  на  улицу,  чтобы  собственными
глазами увидеть, какой урон понесли его люди, и посмотреть их.
     - Что я вам буду рассказывать?  -  ответил Жендзян.  - Лучше подожду,
покуда  пан  Володы"вский воротится,  это  ведь  больше его  касается,  не
повторять же мне два раза одно и то же.
     - Ты видел Кмицица своими глазами? - спрашивал Заглоба.
     - Как вас вот вижу.
     - И говорил с ним?
     - Как же не говорить,  коли мы повстречались с  ним в  корчме "Клич",
что  недалеко  отсюда,  я  заехал,  чтобы  дать  отдохнуть лошадям,  а  он
остановился на ночлег.  Чуть не час целый мы с ним проговорили,  делать-то
больше было нечего. Я жаловался на шведов, он тоже жаловался.
     - На шведов? Он тоже жаловался на шведов? - спрашивал Скшетуский.
     - Страх как, хоть сам ехал к ним.
     - Много было с ним войска?
     - Да  никакого войска не  было,  всего  несколько слуг,  правда,  при
оружии и с такими свирепыми образинами,  что таких не было,  пожалуй,  и у
тех,  что по  приказу Ирода избивали невинных младенцев.  Выдал он себя за
простого шляхтича-однодворца,  сказал,  будто с  лошадьми на ярмарку едет.
Был у него табунок голов на двадцать, но я что-то ему не поверил: и с виду
человек совсем не простой,  и  смел,  не как барышник,  и перстень дорогой
видел я у него на руке. Да вот он!
     Самоцвет сверкнул перед глазами слушателей,  а Заглоба руками об полы
хлопнул.
     - Успел-таки выцыганить!  -  воскликнул старик.  -  Да  я  бы тебя по
одному этому на другом конце света признал!
     - Нет уж,  позволь,  милостивый пан,  не цыганил я вовсе! Я ведь тоже
шляхтич,  ровня другим,  не цыган, хоть и арендатор, покуда не дал господь
своим именьицем обзавестись.  А  перстень этот дал  мне пан Кмициц в  знак
того,  что правду он мне говорил,  а  что он говорил -  это я вам сейчас в
точности повторю, потому сдается мне, речь идет об наших шкурах.
     - Как так? - спросил Заглоба.
     Но  тут  вошел  Володы"вский,  возмущенный до  крайности,  бледный от
гнева; он швырнул шапку на стол и сказал:
     - Неслыханное дело!  Трое убиты,  Юзву Бутрыма саблей так  полоснули,
что еле дышит!
     - Юзву  Бутрыма?  Да  ведь  это  человек медвежьей силы!  -  изумился
Заглоба.
     - На  глазах у  меня сам  пан  Кмициц его и  полоснул!  -  вмешался в
разговор Жендзян.
     - Довольно с меня этого Кмицица!  - в гневе вскричал Володы"вский.  -
Где бы этот  человек  ни  появился,  всюду  он,  как  чума,  сеет  смерть.
Довольно!  Око за око, зуб за зуб! Но теперь у нас с ним новый счет! Людей
мне  изувечил,  на  добрых  солдат  напал.  Я  ему  это  попомню,  мы  еще
встретимся!
     - Сказать по правде,  не он на них напал,  а  они на него,  он ведь в
самый темный угол забился, чтоб они его не признали, - сказал Жендзян.
     - А ты чем моим помочь,  еще его оправдываешь!  - сердито оборвал его
Володы"вский.
     - Да я по справедливости.  А что до помощи, так мои хотели помочь, да
никак не могли, не знали в свалке, кого бить, кого щадить, и самим поэтому
досталось.  Да  и  я  цел  и  невредим ушел  со  своими коробами только по
великодушию пана Кмицица. Вы вот послушайте, как дело-то было.
     И  Жендзян  стал  подробно  описывать  драку  в  корчме,   ничего  не
пропустил,  а  когда он  рассказал наконец все,  что Кмициц велел передать
Володы"вскому, все просто остолбенели.
     - Он сам тебе это сказал? - спросил Заглоба.
     - Сам,   -  ответил  Жендзян.  -  "Я,  -  толковал  он  мне,  -  пану
Володы"вскому и конфедератам не враг, хоть они иначе думают. Придет время,
все обнаружится, а покуда Христом-богом молю, пусть держатся вместе, не то
виленский воевода их как раков из сака повыберет".
     - И  он  сказал  тебе,  что  воевода  уже  в  походе?  -  спросил  Ян
Скшетуский.
     - Нет,  он говорил, что гетман только ждет подмоги от шведов, а тогда
тотчас двинется в Подляшье.
     - Что вы об этом думаете? - поглядел на товарищей Володы"вский.
     - Странно мне все это!  -  воскликнул Заглоба.  -  То ли этот человек
предает  Радзивилла,  то  ли  нам  ловушку  готовит.  Но  какую?  Советует
держаться вместе, а какой же от этого может быть вред для нас?
     - А тот,  что с голоду пропадем,  -  ответил Володы"вский.  - Мне уже
дали знать,  что и  Жеромский,  и Котовский,  и Липницкий должны разделить
свои хоругви на  отряды по  несколько десятков сабель и  расставить их  на
постой по всему воеводству, потому что вместе они не могут прокормиться.
     - А  что,  как  Радзивилл  и  впрямь  придет,  -  промолвил Станислав
Скшетуский, - кто тогда сможет дать ему отпор?
     Никто не нашелся,  что ответить,  потому что ясно было как день,  что
если  великий  гетман  литовский  подойдет  с   войском  и  застанет  силы
конфедератов рассеянными, он легко их истребит.
     - Странно мне все это! - повторил Заглоба. Помолчав с минуту времени,
он  продолжал:  -  И  все-таки Кмициц уже  доказал,  что  он  искренне нам
сочувствует.  Я вот и подумал, не оставил ли он Радзивилла? Но тогда зачем
ему пробираться переодетым,  да еще куда?  К шведам?  - Тут он обратился к
Жендзяну: - Он говорил тебе, что едет в Варшаву?
     - Да! - ответил Жендзян.
     - Но ведь там уже шведы.
     - Да-да!  -  подтвердил Жендзян.  - Коль он ехал всю ночь, так теперь
уже должен был повстречать шведов.
     - Ну видали ль вы когда такого человека?  - воскликнул Заглоба, глядя
на товарищей.
     - Что зло смешалось в нем с добром, как плевелы с пшеницей, в том нет
сомнения, - сказал Ян Скшетуский. - Но чтоб в совете, который он нам дает,
таилась измена,  с этим я решительно не могу согласиться.  Не знаю я, куда
он  едет,  почему пробирается переодетый,  и  не стану зря ломать над этим
голову,  -  тут скрыта какая-то тайна. Но я готов поклясться, что совет он
дает  дельный,  искренне нас  предостерегает,  и  спасение наше в  одном -
послушаться его. Как знать, не обязаны ли мы опять ему жизнью.
     - Господи!  -  воскликнул Володы"вский. - Да как же может прийти сюда
Радзивилл, коль на его пути стоят люди Золотаренко и пехота Хованского. Мы
- это дело другое!  Одна хоругвь может проскользнуть, да и то в Пильвишках
нам пришлось саблями прокладывать себе путь.  И Кмициц -  это дело другое,
он пробивался с кучкой людей.  Но как может пройти гетман с целым войском?
Разве только сперва разгромит и Золотаренко и Хованского...
     Не  успел  Володы"вский  кончить,   как  дверь  отворилась,  и  вошел
стремянный.
     - Гонец к пану полковнику с письмом, - сказал он.
     - Неси письмо, - приказал Володы"вский.
     Стремянный вышел  и  через  минуту  вернулся  с  письмом.  Пан  Михал
торопливо сломал печать и начал читать:
 

     - "Пишу нынче про  то,  что  вчера не  успел рассказать арендатору из
Вонсоши. Чтобы двинуться на вас, у гетмана и своего войска довольно; но он
с  умыслом  ждет  подмоги  от  шведов,   дабы  выступить  против  вас  под
покровительством  шведского  короля.   Пусть   только  тронут  тогда   его
московиты,  им  придется ударить и  на шведов,  а  сие означало бы войну с
шведским королем.  Без  приказа они  не  посмеют это  сделать,  ибо боятся
шведов и  не  примут на  себя ответ за  начало войны.  Они уже знают,  что
Радзивилл повсюду с  умыслом подставляет им  шведов:  стоит им подстрелить
или зарубить хоть одного шведа,  и  тотчас разгорится война.  Не знают они
сами теперь,  что делать, ибо Литва отдана шведам, стоят потому на месте и
выжидают,  не воюя,  что дальше будет. По этой причине они и Радзивилла не
станут останавливать и перепон ему чинить не станут,  и он пойдет прямо на
вас и  будет истреблять вас поодиночке,  коль скоро вы  не соберете вместе
все свои силы.  Христом-богом молю,  сделайте это и зовите к себе поскорее
витебского воеводу,  ибо и  ему легче пробиться сквозь московитов,  покуда
они стоят,  словно ум  потерявши.  Хотел я  под чужим именем вас остеречь,
дабы вы скорее мне поверили,  но коль скоро открылось, кто шлет вам вести,
подписываюсь своим собственным. Беда, коль не поверите вы мне, ибо я уж не
тот, каким прежде был, и, даст бог, совсем иные речи вы услышите обо мне.

                                                             Кмициц".
 

     - Ты хотел знать,  как придет к  нам Радзивилл,  вот тебе и ответ!  -
сказал Ян Скшетуский.
     - Он прав! - воскликнул Володы"вский. - Умные слова!
     - Не умные, а святые слова! - перебил его Заглоба. - Сомнений быть не
может.  Я  первый разглядел этого человека,  и  хоть нет такого проклятия,
какое  не  посылали бы  на  его  голову люди,  говорю вам,  мы  еще  будем
благословлять его.  Мне довольно взглянуть на  человека,  чтобы узнать ему
цену.  А помните,  как он мне полюбился в Кейданах? Сам он тоже нас любит,
как  истинных рыцарей,  а  когда в  первый раз  услыхал мое  имя,  чуть не
задушил меня от восторга в объятиях и благодаря мне спас всех вас.
     - Ты,  милостивый пан,  совсем не изменился,  - заметил Жендзян. - Ну
почему это пан Кмициц должен был больше восторгаться тобой, чем моим паном
или паном Володы"вским?
     - Глупец! - ответил Заглоба. - Тебя-то он сразу раскусил, и коль звал
арендатором, а не дураком из Вонсоши, так только из учтивости!
     - Так,  может, и тобою, милостивый пан, он восторгался тоже только из
учтивости? - отрезал Жендзян.
     - Нет, ты погляди на него, ишь как боднул! Сказано, богатый - что бык
рогатый. А ты женись, пан арендатор, клянусь богом, вовсе рогачом станешь!
     - Все это хорошо,  - промолвил Володы"вский. - Но коль он от души нам
сочувствует,  то почему не приехал к нам,  вместо того чтобы рыскать,  как
волку, вокруг нас и людей нам губить?
     - Не твоя это забота,  пан Михал,  - ответил Заглоба. - Что мы решим,
то и делай,  и не ошибешься. Когда бы твой ум стоил твоей сабли, ты бы уже
великим гетманом был вместо пана Реверы Потоцкого(*). А зачем было Кмицицу
приезжать сюда?  Уж не затем ли,  чтобы ты так же ему не поверил,  как  не
веришь  его  письму,  и  чтоб  у  вас  с  этим  ершистым  кавалером тотчас
разгорелась страшная ссора?  А когда бы ты даже поверил  ему,  то  что  бы
сказали другие полковники: Котовский, Жеромский, Липницкий? Что бы сказали
твои лауданцы? Разве не зарубили бы его, как только бы ты отвернулся?
     - Отец прав,  -  вмешался в разговор Ян Скшетуский,  - он не мог сюда
приехать.
     - Так зачем же он едет к шведам? - повторил упрямый пан Михал.
     - А черт его знает,  к шведам ли едет он, а черт его знает, что могло
этому шалому парню стрельнуть в  голову?  Нам-то  что до этого!  Наше дело
послушаться его совета, коль хотим мы унести ноги.
     - Да тут и раздумывать нечего, - сказал Станислав Скшетуский.
     - Надо поскорей упредить Котовского,  Жеромского,  Липницкого и того,
другого,  Кмицица, - промолвил Ян Скшетуский. - Пошли к ним, Михал, тотчас
гонцов, только не пиши, кто нас остерег, а то они наверняка не поверят.
     - Мы одни будем знать,  чья это заслуга,  и  в свое время не замедлим
открыть нашу тайну! - воскликнул Заглоба. - Ну, Михал, теперь живо!
     - Сами мы двинемся в Белосток,  -  продолжал Ян Скшетуский,  -  там и
общий сбор назначим. Дай бог, чтоб поскорее прибыл витебский воевода!
     - Из Белостока, - подхватил Заглоба, - надо будет отправить к воеводе
послов от войска.  Даст бог, встанем мы против литовского гетмана с силами
равными,  а то и превосходными. Нам самим и думать нечего напасть на него,
ну  а  витебский  воевода  -  это  дело  другое.  Сколь  достойный,  сколь
доблестный муж! Другого такого не сыщешь в Речи Посполитой!
     - Ты, милостивый пан, знаешь воеводу? - спросил Станислав Скшетуский.
     - Знаю ли я его?  Мальчишкой знавал, когда он росточком был не больше
моей сабли. Но и тогда это был сущий архангел.
     - Ведь он  теперь,  -  сказал Володы"вский,  -  не  только все имение
отдал,  не только все серебро и  драгоценности,  но и все бляхи с наборной
сбруи в  деньги перелил,  только бы  побольше войска набрать против врагов
отчизны.
     - Благодарение богу,  хоть  один такой нашелся!  -  заметил Станислав
Скшетуский. - А то помните, как мы верили Радзивиллу?
     - Ты кощунствуешь,  пан Станислав!  -  крикнул Заглоба,  -  витебский
воевода -  это да! Да здравствует витебский воевода! А ты, Михал, в поход,
живей в поход! Пусть пескари остаются в этом щучинском болоте, а мы поедем
в  Белосток,  там,  может,  получше достанем рыбы.  Да и халы там на шабаш
евреи пекут отменные!..  Ну,  теперь, по крайности, хоть война начнется, а
то меня уже тоска берет!  Тряхнем Радзивилла, тогда и за шведов возьмемся.
Мы им уже показали, чего стоим! В поход, Михал, ибо periculum in mora!
     - А я пойду подниму на ноги хоругвь! - сказал Ян Скшетуский.
     Спустя час  десятка два  гонцов мчались во  весь опор в  Подляшье,  а
вслед за ними тронулась вскоре и вся лауданская хоругвь.  Начальники ехали
впереди, советуясь и обсуживая дела, а солдат вел Рох Ковальский, помощник
Володы"вского.  Шли на  Осовец и  Гон"ндз,  направляясь на  Белосток,  где
надеялись встретить прочие конфедератские хоругви.