Как было сказано выше, погребальный обряд со всеми деталями относится к чисто этническим явлениям. Так, например, весьма характерной особенностью курганов древлянского региона являются скопления золы и угольков в насыпях всегда выше трупоположений (Рис. А20). Обычно это тонкая зольноугольная прослойка, расположенная в центре кургана. Древнейшими погребальными памятниками кривичей являются длинные курганы. Это невысокие валообразные земляные насыпи, образующие, как правило, общие курганные могильники вместе с круглыми (полусферическими) погребальными насыпями (Рис. А14). Самый важный этноопределяющий признак дреговичей – крупные металлические бусы, покрытые зернью – украшения дреговичских женщин (Рис. А9); у радимичей – семилучевые височные кольца (Рис. А10). Наиболее характерным украшением волынских женщин были перстнеобразные колечки диаметром от 1-1,5 до 3 - 3,5 см, сделанные из тонкой бронзовой или реже серебряной проволоки(Рис. А21). Характерным височными украшаниями северян были спиральные кольца (Рис. А12); полян – перстнеобразные кольца двух типов—с сомкнутыми концами и полуторооборотные (Рис. А16).[9]

Отличительной этнической особенностью аукштайтов и жемайтов являются захоронения с конями, т.е. рядом или около захоронения человека хоронили сожженного или несожженного коня или его частей – голову, копыта, шкуру; предметы конского снаряжения (Рис. А1, А3, А5). Этот обычай начинается с середины I тысячелетия н.э., хотя “самые ранние погребения с конями в Летуве относятся ко II – I вв. до н.э. (Курмачайский могильник, район Кретинга ). Но особенно много захоронений с конями появляется с конца I и начала II тысячелетия ( 800 - 1200 гг. ). В этот период имеются уже не только отдельные, но и массовые захоронения коней, являющиеся характерными памятниками этого периода”.[10]

Аукштайты и жемайты имели и этноопределяющие женские украшения (Рис. А2, А4, А6).

Самые поздние погребения с конями на территории современной Летувы относятся к XIV в.[11]

“Погребальные памятники, так называемые восточнолитовские курганы, всегда расположены группами. Количество насыпей в них колеблется от нескольких до 100 - 150. Всего в ареале рассматриваемой племенной группировки в настоящее время известно не менее 250 могильников, в которых было около 7000 курганов так называемого восточнолитовского типа. Это круглые в плане насыпи диаметром от 5 до 25 м и высотой от 0,3 до 2 - 3 м. Преобладают курганы высотой до 1,5 м и диаметром 6 - 10 м. Курганы IV – V вв. содержат одно-два захоронения по обряду трупоположения. Умерших хоронили в отдельных грунтовых ( подкурганных ) ямах глубиной от 0,5 до 1,2 - 1,5 м.

Ранние курганы ( V – VII вв. ) в основном обложены венцом из камней. В VII в. обычай обкладывать курганы венцами из камней постепенно исчезает, но в виде исключения насыпи с каменными венцами встречаются еще в VIII – X вв. Умерших хоронили в вытянутом положении. Погребения мужчин ориентированны на запад, а женщин – на восток (Рис. А1). В состав погребального инвентаря обычно входят железные предметы: нож, узколезвийный проушный топор, один-два наконечника копий, иногда и умбон щита.

В женских трупоположениях встречаются украшения. Среди них имеются немногочисленные проволочные височные кольца со спиральным завитком на одном из концов. Характерным украшением были шейные гривны с ложковидными концами или витые. Встречаются также ажурные подвески и браслеты, а иногда также железные ножи, шилья и глиняные пряслицы.

В V в. н. э. в восточнолитовских курганах появляются трупосожжения. В VI в. они уже преобладают. В одном кургане при этом содержится от одного до трех-пяти захоронений. Есть немногочисленные насыпи с шестью-семью трупосожжениями. В X – XII вв. остатки кремации погребали часто в верхней части кургана на глубине не более 10 - 15 см. Погребальный инвентарь в погребениях по обряду труположения немногочисленен. В мужских погребениях VI – VIII вв. обычны предметы вооружения. Почти в каждом таком захоронении обнаруживаются одно-два, а иногда и три наконечника копий, среди которых преобладают втульчатые с различной формой пера. Иногда находят также умбоны щитов с конусовидной вершиной и узколезвийные топоры. Характерными предметами мужских захоронений являются железные ножи и узколезвийные проушные топоры.

В погребениях конца I и начала II тыс. н.э. оружие встречается очень редко, в основном только в отдельных богатых захоронениях.

В женских погребениях с сожжением встречаются обычно железные шилья, несколько глиняных пряслиц, фрагменты бронзовых украшений. Венок-оголовье, состоящее из бронзовых пластинок и нескольких рядов бронзовых спиралей с основой в ряде случаев из тканой ленты с колоколовидными подвесками, и ожерелье из бронзовых спиральных бус биконической формы, состаляли этнографическое своеобразие женщин, населявших восточнолитовские курганы ( Рис. А2).

В курганах с трупосожжениями второй половины I тыс. н.э. обнаружены небольшие горшкообразные сосуды и миски, изготовленные без гончарного круга. Они не орнаментированы и слабообожжены. В курганах начала II тыс. кроме лепных горшков, найдены и гончарные, иногда украшенные волнистыми или горизонтальными линиями”.[12]

В восточной Летуве захоронения с конями более разнообразны, чем в центральной. Иногда с трупосожжением встречаются захоронения с несожженным конем: Лапушишки, Швейцарай (Вильнюсского района ). Но довольно часто здесь кони сжигались вместе со своим хозяином: Швейцарай, Зезюльки ( Лентунянской волости Ленчионского уезда ), Засвиряй. Иногда кони лежали отдельно от хозяина, даже в отдельных курганах: Жнигяй, Пликишкес ( Вильнюского района ), Будронис ( Швенчинского уезда ).[13]

В захоронениях на территории западной Аукштайтии, обозначенной на рис. 1 Аукштайтия”, до VII в. мужчин и женщин хоронили в противоположном направлении: женщин – на восток, мужчин – на запад или северо-запад. По обеим сторонам головы и ног умерших нередко клали по камню. Начиная с VII в. в могильниках этого региона господствуют трупосожжения. Грунтовые могильники данного региона не имеют каких-либо наземных признаков. Для захоронений вырывались круглые или овальные ямы диаметром от 0,3 - 0,4 до 0,8 - 1 м (Рис. А3). Погребальный инвентарь немногочисленен. В основном это фрагменты различных украшений из цветных металлов. Крайне редко встречаются орудия труда и оружия. Каких-либо характерных этнографических женских украшений западные аукштайты не имели

В X – XIII вв. рядом с погребением человека стали хоронить коней. Обряд погребения умерших оставался прежним (трупосожжение). Коней же погребали несожженными, часто с богатым снаряжением. Здесь же появляются в этот период и массовые захоронения коней, то есть около захоронения человека хоронили большое количество ( до 18 - 20 ) боевых коней. К 1987 г. в данном регионе раскопками исследовано свыше 1000!!! конских погребений.[14]

В целом ряде грунтовых ( Граужяй Кяйданского района; Римайсяй Паневежского района; Пакальнишкай Шакяйского района; Няндриняй Капсукского района и др. ) и курганных ( Капитонишкес Кайшядорского района; Скубегай Шальчинского района; Швейцарай Вильнюсского района и др.) могильников IX – XIII вв. для захоронений коней отводилась специальная территория, где иногда встречалось свыше 200!!! захоронений коней.[19] Например, “в Вершвайском некрополе, около Каунаса, обнаружено около 300 погребенных коней, в Римайсяй ( Рамигалского р - на ) – около 100, большое число погребенных коней вскрыто также на могильнике Граужяй ( Кедайнского р - на )”.[22]

У жемайтов в V – IX вв. безраздельно господствовал обряд трупоположения. Могильники второй половины I тысячелетия и начала II тысячелетия являются грунтовыми, не имеющими ныне каких-либо наземных признаков. Они довольно крупные ( многие из них состоят из нескольких сотен погребений ), пользовались ими в течение нескольких столетий. Умерших клали в могилы на спине с вытянутыми ногами. Женщин как правило хоронили головами на юго-запад с отклонениями к югу, мужские захоронения ориентировались головами на северо-восток с отклонениями к северу (Рис. А5).

Погребальный инвентарь жемайтских захоронений довольно многочисленен. В мужских погребениях часто встречается оружие: V – VI вв. – втульчатые топоры, ножи и наконечники копий; IX – XII вв. – мечи. В женских погребениях V – VIII вв. обычны головные венки их бронзовых спиралей или в виде узких сотканных лент с прикрепленными по краям маленькими бронзовыми колечками и крупной спиралью на затылке. В богатых женских погребениях IX – XII вв. иногда обнаруживаются шапочки, сделанные из толстых ниток, которые полностью покрывались нанизанными бронзовыми колечками; края их украшались подвесками в виде кленовых семян. Такие головные уборы IX – XII вв. можно считать этнографическими признаками жемайтов (Рис. А6).[15]

В V – XIII вв. населением центральной Жемайтии соблюдался обычай, согласно которому при погребении умершего в жертву приносился конь, участвовавший в похоронной церемонии во всей сбруе. Мясо жертвенного животного предназначалось для ритуального съедания участниками погребального пиршества с сохранением ритуальных частей тела коня – головы и нижних частей ног с копытами. Названый комплекс или лишь одна голова помещались в могильную яму рядом с умершим (середина I тыс.) или над гробом в области головы умершего; на противоположном конце гроба складывались предметы снаряжения коня и его украшений ( конец I – начало II тыс. ).[16]

С VIII в. на территории Жемайтии появляется ритуал захоронения шкуры коня.[17]

В X – XIII вв. в редких случаях вместе с умершими хоронили и коня, или со скромным снаряжением, или же у ног коня клали предметы конского снаряжения. В IX – XI вв. в виде редкого исключения на жемайтских могильниках появляются трупосожжения. С XII в. они практикуются чаще, но преимущественно на окраинах ареала жемайтов.[18]

Начиная с первых веков нашей эры очень часто в мужских погребениях на территории Летувы находится конское снаряжение. Самого же коня не хоронили вместе с покойником. Это явление наблюдается особенно часто с половины первого тысячелетия нашей эры. Так, в могильнике Рекяте (Салантайского района) почти во всех мужских погребениях обнаружено конское снаряжение.[20] Такой обряд захоронений особенно часто обнаруживается на территории Северной Летувы. До настоящего времени здесь неизвестны ни скелеты, ни комплексы ритуальных частей тела коня. Но предметы конской сбруи и снаряжения всадника в могильном инвентаре встречаются часто.

В могильниках конца I и начала II тысячелетия северо-западной Летувы археологами обнаруживаются не настоящие, а железные символы предметов конской сбруи и снаряжения всадников, из-за своих маленьких размеров в научной литературе называемые миниатюрными.[21]

Таким образом, захоронения как в Аукштайтии, так и в Жемайтии имели достаточно характерные отличия, о чем ученым было прекрасно известно.

Но также хорошо известно, что г. Новогрудок основан киевским князем Ярославом в 1044 г. на границе Литвы и Ятвягии: “Ходи Ярослав на Литву, а на весну заложил Новогород и сделал и”. ( I Софийская летопись ) Так же доподлинно известно, что он был столицей Великого Княжества Литовского около 75 лет. Массовая христианизация в Великом Княжестве Литовском проводилась в конце XIV – начале XV вв. Но еще долгое время население Литвы использовало языческие обряды захоронений ( в некоторых районах обряд сохранился до конца XIX в. ).[23] Но что самое странное, нигде на территории современной Беларуси и Летувы, кроме отмеченных выше территорий, в том числе в самом Новогрудке и в его окрестностях, при раскопках не найдено ни одного захоронения с конями! К этому можно добавить, что нигде на территории современной Беларуси и Летувы, кроме отмеченных выше территорий, в том числе в самом Новогрудке не найдено ни одного этноопределяющего украшения населения, захороненного в так называемых восточнолитовских курганов, а также жемайтов. Но прекрасно известно, что когда князь переезжал на иное место жительства, он брал с собой своих близких и свою дружину. “Того же лета князь Литовски Домант оставя отечество свое и землю Литовскую, идолы свое, иде в Псков с родом своим и дружиною своею”, -- сообщает нам летопись.[24]

А Великий Князь в дополнение должен был иметь и большую свиту. Причем свита и его приближенные, в первую очередь, особенно в начальный период образования ВКЛ, должны были бы быть того же племени, что и он сам. В дополнение ко всему, во главе провинций новообразовавшегося государства, естественнно, преобладали представители литовского племени. Они в свою очередь имели дружину, состоящую, в основном, из своих соотечественников. Свита и дружина мужского пола имела жен, сестер, матерей, которые, по логике вещей, украшали себя вышеуказанными этноопределяющими украшениями того населения, которое было захоронено в восточнолитовских курганах. Но тогда возникает резонный вопрос: “Почему нигде, кроме вышеуказанных ареалов, в том числе и Новогрудке, не найдено захоронений, подобных по обряду на захоронения в так называемых восточнолитовских курганах? Где же производились захоронения представителей власти новосозданного государства и их приближенных?”

Можно предположить, правда, с большой натяжкой, что вельмож везли на родину, в Летуву. Ну, а простых смертных? А ведь простой народ, особенно в похоронном обряде, имеет очень большую инерционность.

Нет ответа и еще на один на вопрос: “Почему славянские женщины, проживавшие на территории современной Беларуси, не использовали этноопределяющих украшений населения восточнолитовских курганов и (или) жемайтов?” Ведь если ятвяги Верхнего Понеманья и Среднего Побужья взаимодействовали со славянами, то в их захоронениях археологи находят славянские украшения (Рис.А7).

Значит, или Новогрудок не был столицей ВКЛ, или руководители государства не являлись представителями того племени, захоронения которого сопровождались захоронениями коней. Ведь если в Волковыске жили варяги, то с помощью раскопок выявлено “присутствие варяжского элемента” [25] в этом городе. Варяжские мечи найдены в Гродне, около Полоцка, в кургане около Лукомля, шлем – в Слониме, железные ланцетоподобные наконечники стрел – в Полоцке, Витебске, Лукомле и д. Московичы ( Браславский р-н ), подвески с изображениями викингов – в дд. Лудчицы ( Быховский р-н ), Калодецкая ( Костюковичский р-н ). На городище Московичи найдены подковообразная фибула с изображениями звериных головок на концах и поперечной рифленой дугой, больше чем 100 обломков костей животных с нанесенными на них руничными надписями и рисунками и др.[26]

При раскопках могильника у д. Пузели ( рис.3 ) в семи исследованных каменных могилах В. А. Шукевич нашел захоронения по обряду, которое население этого региона не знало – все стены в этих могилах от дна до верха были выложены камнями. Сверху могилу покрывали каменные кладки овальной формы с большими камнями в изголовье. Такой обряд зафиксирован только в каменных могилах ятвягов Сувалкии (Польша).

В одном из раскопов могильника у д. Кукли ( рис. 3 ) все погребенные по верху деревянных обставок были обмазаны глиной, как будто замурованы. Прослойку глины толщиной 0,2 м выявили над скелетом у одной из могил в могильнике у д. Перевоз ( рис. 3 ). В одной из могил могильника у д. Горовец ( рис. 3 ) дно могильной ямы было выстлано слоем глины толщиной от 3 см под черепом до 5 см в ногах скелета. Обычай промазывать дно могильной ямы глиной известен по раскопкам грунтовых могильников XII – XIV вв. прибалтийско-финской группы племен – карелов.

В одной из могил у д. Белица ( рис. 3 ) под дерном на поверхности могилы выявили зубы и трубчатые кости коня. Такой обряд погребения зафиксирован у пруссов, особенно в области сембов-натангов.[27] В могильнике у д. Щурок и д. Кукли выявлены отдельные захоронения пруссов, так как устройство могил и инвентарь в них имеют аналоги только в древностях этого этноса.[28]

“Характерный латгальский ленточный венок, состоящий из нескольких рядов спиралек, нанизанных на лыко и перемежающихся пластинчатыми бляхами, обнаружен не только в курганах XI – XIII вв., расположенных по соседству с латгалами (Шакелево, Овсиповка, Остенец), но и в глубине кривичского ареала ( близ д. Дымово в Оршанском районе и у погоста Стерж в Осташковском районе). Что касается спиралек, входящих в состав головного венка латгальского типа, а также служащих украшением одежды, то они имеют еще более широкое распространение. Они встречены во многих курганах с трупоположениями от западных границ кривичей, где их очень много, до западных районов Волго-Окского междуречья, где они встречаются периодически”.[28a]

Как видим из примеров, приведенных выше, ученые при раскопках не могли бы не отметить погребения, обряд которых был бы похож на обряд погребений племен, проживавших на территории Летувы. Но такие примеры учеными не отмечены, так как захоронения по обряду восточных балтов просто отсутствуют на территории современной Беларуси.

Известно, что г. Новогрудок был столицей Великого Княжества Литовского, причем первой столицей. Здесь нет никаких сомнений. Но тогда летописные литвины никогда не были захоронены в так называемых восточнолитовских курганах!

Еще один момент с захоронениями с конями. Науке известно, что многие литовские князья приглашались на княжьи престолы в славянские города: Новогрудок, Полоцк, Туров, Псков, Смоленск. Великий Новгород приглашал служилых литовских князей с дружиной и давал им для кормления определенные земли с городами.[29] С конца XII в. и до XIV в. литовцы управляли Полоцким княжеством.[30] Необходимым условием княжения литовских князей в этих городах было их крещение по православному обычаю. И поэтому можно предположить, что и хоронили их по-христианскому обряду. Но вряд ли вся литовская дружина этих князей тоже крестилась. Тогда почему нигде на территории этих княжеств учеными не найдены захоронения с конями по так называемому восточнолитовскому обычаю? Почему нет нигде в погребениях женских этноопределяющих украшений населения этих курганов, в которых по утверждению ученых проживали летописные литвины?

В то же время норманские захоронения достаточно часто встречаются на территории древнерусского государства, так как славяне использовали варяжские дружины в качестве наемников. Но довольно часто по территории древнерусского государства разбросаны каменные курганы и могилы неизвестного для ученых происхождения. Седов В. В. сравнивает новгородские жальники с каменными могилами Среднего Побужья и Верхнего Понеманья, “представляющие в существенных чертах одинаковое устройство. Первые жальники в Новгородской земле появились в XI в., но основная масса относится к XII – XIV вв.”[31] Может быть это захоронения истинных литвинов?

Здесь же возникает еще один вопрос: “Зачем князю Ярославу было закладывать город Новогрудок, который так далеко отстоит от границы Литвы ученых, т. е. от территории, где расположены так называемые восточнолитовские курганы ( рис.4,5 )?”

Можно предположить, что в то время, когда закладывался город, на том месте была граница Литвы и Ятвягии, о чем говорит летопись. Со временем граница переместилась к северу, где сейчас идентифицируются так называемые восточнолитовские курганы. Но тогда куда исчезли могилы, в которых были захоронены летописные литвины по такому же обряду, как в восточнолитовских курганах до перемещения границы?

Возможно, что началу мифа о захоронении литовцев с конями положил Герман Вартерберг в своей “Хронике”, где рассказал о сожжении князя Ольгерда с 18 боевыми конями: “В том же году, в то же время, умер Альгерден, главный литовский король. При его похоронах, сообразно литовскому суеверию, было совершено торжественное шествие с сожжением различных вещей и 18 боевых коней”. Захоронение Великого князя Ольгерда по такому обычаю больше не подтверждается ни в одном источнике. Тем более, захоронения по такому обычаю (18 - 20 боевых коней) не характерены для населения восточнолитовских курганов, как было показано выше. Такой похоронный обряд был распространен в ареале расселения западных аукштайтов. Но даже современные ученые западных аукштайтов не считают летописными литвинами. Значит, Герман Вартерберг ошибался?!